Варвара Афонина была водителем «трехтонки», на которой она восемнадцатилетней девчонкой возила хлеб по «Дороге жизни». Лед гнулся под колесами машин, но никакие испытания не смогли сломить волю защитников города на Неве.
В Год 80-летия Победы мы вновь обращаемся к подвигам и судьбам бердских защитников Отечества, ветеранов, которые сражались на фронтах самой кровопролитной в истории Великой Отечественной войны и военнослужащих. Вашему вниманию истории о подлинном мужестве и самопожертвовании россиян, бердчан, которые подробно описаны в первом томе книги «Герои Бердска: павшие и живые», написанном журналистами первой газеты города «Бердские новости».
Страшней и радостней дороги нет…
Бердчанка Татьяна Ивановна Сваровская рассказала, что в их семье трепетно хранят память о ее маме, участнице обороны Ленинграда Варваре Ивановне Афониной.
…Когда началась Великая Отечественная война, Варвара Афонина ушла добровольцем на фронт. Семнадцатилетняя девушка прибавила себе год в возрасте, закончила курсы шоферов в Новосибирске. И вскоре была направлена эшелоном на Ленинградский фронт. В женский батальон входили санитарки, водители, связисты, разведчицы.
В августе 1941 года положение блокированного города было крайне тяжелым. Люди голодали. Доставлять продовольствие в Ленинград можно было только через Ладожское озеро. На побережье Шлиссельбургской губы остался небольшой просвет в кольце фашистской блокады. Сюда осенью 41-го переместилась битва за Ленинград. Решающую роль в ней сыграло создание ладожской трассы, связавшей осажденный город с остальной страной. Ленинградцы назвали эту трассу «Дорогой жизни».
Варвара Ивановна была водителем грузовой машины ЗИС-5 – героической фронтовой «трехтонки», которой под Ленинградом по праву поставили памятник. Вот как бердчанка сама вспоминала, как она за рулем ЗИС-5 помогала оставшимся в кольце фашистской блокады ленинградцам сражаться с голодом и смертью.
«Открылась «Дорога жизни» 22 ноября 1941 года. Была сформирована колонна из 122-х исправных машин. Водители, в том числе и я, ждали в кабинах команду на выезд. Но пришлось задержать машины до вечера. Вражеские «Мессершмитты» засекли нас и обстреляли с бреющего полета. Мы рассредоточили машины, расставив их поодиночке в лесу. Толщина льда – 12 сантиметров, а в середине озера ледовый покров едва держал человека. Водители были разбиты на десятки, во главе каждой – командир. Замыкала колонну ремонтная машина, которая вместе с запасными частями везла спасательные круги. Дистанция между полуторками установили 20-25 метров, между десятками до 100 метров.
Почти в темноте подъехали к фарватеру, по которому летом идут суда из озера в Неву. Это было самое опасное место. Лед здесь гнулся под колесами, как живой. Такое ощущение, как будто все время едем в гору. Мотор перегревался, работал на полную мощность, а машина, буксуя, едва ползла по скользкому льду. Ни тормозить, ни останавливаться было нельзя – спасало только движение. До восточного берега оставалось треть пути. Но как раз на этом отрезке с одной из машин случилась беда. Края трещины на 21-м километре разошлись еще больше. При подходе к трещине полуторка провалилась в нее передними колесами. Водитель едва успел выпрыгнуть из машины. Останавливаться – тоже нельзя. К деревне подъехали лишь поздно ночью.
Утром направились со всеми машинами на железнодорожную станцию, где были продовольственные склады. До них было 30 километров по бездорожью. Путь к хлебу преграждали непроходимые летом болота. Колеса часто буксовали, попадая в недавно схваченные морозом трясины и мхи… Во время загрузки продовольствия вражеская артиллерия бомбила склады и вагоны на путях. От взрывов пострадало несколько машин, были и раненые. Но груз мы «взяли» и тронулись в обратный путь. В кузове лежали мешки с ржаной мукой.
«Мороз не ослабевал. Двигаться было тяжело. Часа в три колонна дошла до западного берега. Здесь нас ждали люди, из кабин мы видели слезы на их глазах. Они нам аплодировали, как будто мы были артисты. Муку разгружали в приемном пункте. Все чувствовали себя празднично. За горизонтом на западе был Ленинград. «Живи!» – хотелось крикнуть ему».
Зимой 1941-42 года ледовая трасса работала 152 дня. За это время в Ленинград с большой земли было доставлено более 361 тысячи тонн различных грузов. Из города эвакуировали 550 000 жителей и раненых, 3700 вагонов с оборудованием и культурными ценностями. К марту дорога начала размягчаться, у берега проступала вода. За сутки по озеру проходило до 6000 машин. Все они шли примерно по одной колее и своим колесами нагревали лед. 23 апреля 1942 года движение машин по Ладожскому озеру было закрыто.
Каждый выезд на Ладогу для шоферов был сопряжен с серьезным риском: каждая четвертая машина уходила под лед, в любую минуту могла быть расстреляна. «Полуторки» и «трехтонки» ехали, не включая фар, чтобы немецкие самолеты их не заметили. Водители оставляли распахнутыми дверцы кабины, чтобы можно было выпрыгнуть, если машина начнет тонуть. Однажды рядом с машиной Вари разорвался снаряд, осколок попал в ногу и руку. Девушка выпала из машины и истекла бы кровью, если бы не командир «десятки» Николай. Он подбежал, вылил кровь из сапога и крепко перевязал.
Нашлась фронтовая подруга!
…В 1944-м году Варвара Ивановна Афонина вернулась в Тогучинский район. Вышла замуж за инвалида войны, родила дочь. Когда переехала в Бердск, работала в охране Бердского радиозавода, в санэпидемстанции, стоматологической поликлинике. Часто приходила в школы, рассказывала о том, как несла нелегкую мужскую службу шофера, колесила под огнем и взрывами Ленинградского фронта.
Однажды Варвара Ивановна Афонина пришла в редакцию газеты «Ленинский путь» (сейчас это «Бердские новости» прим. ред.) взволнованная. Об этом в своей статье осенью 1977 года писала журналист Нина Погорелец: «Она рассказывала ранее, что на «Дороге жизни» их было четыре подруги-водителя. Но где они теперь – неизвестно. И вот Варвара Ивановна услышала по Томскому радио передачу о женщине-шофере Серафиме Сотниковой (Кругловой). И она узнала голос своей подруги, которая была инструктором по вождению. Я написала в отдел писем Томского радио о нашей героине. И через несколько дней пришло письмо от самой Серафимы Андреевны…».
Варвара Афонина прочла долгожданное письмо и вспоминала пережитое: «Читаю письмо, а сама плачу от радости, что нашлась моя фронтовая подруга – через 35 лет. Мы чудом остались живы! Голод, холод, нет света, воды, совсем не давали хлеба. Движение в городе остановлено, а наши машины в любое время, в бомбежку, шли через озеро, объезжая мины. Однажды отработала 12 часов, сижу и ем суп из лебеды. А тут командир стучит в окно: «Сотникова, немедленно выезжай за рабочими!». Оказывается, люди, истощенные после смены, не могли дойти домой. Пришлось развозить их в разные концы города. А у меня у самой голова кружилась от голода, не помню, как вернулась в гараж, и снова смена…».
Варвара Ивановна и Серафима Андреевна были невероятно счастливы, что газета помогла им найти друг друга. Наша героиня часто говорила, что их поколению досталась нелегкая доля. Но никогда не жалела о том, что пережито. «У меня есть хорошая дочь, добрые внучки, правнучка. Мы, ветераны, окружены заботой и вниманием. И я готова отдать всю себя людям до капельки. Только бы никогда не повторялась эта проклятая война!».
Светлая память участнице обороны Ленинграда Варваре Ивановне Афониной.