Председатель общественной организации «Союз «Чернобыль» Рахим Инамов и член правления Вадим Зуев были в числе тех, кто остановил невидимого врага, обладающего чудовищной разрушительной силой. Радиация от взорвавшегося 26 апреля 1986 года реактора на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС могла уничтожить часть России и Европы. И ликвидаторы сделали все, чтобы этого не произошло.
Бердчане вспомнили хронологию страшных дней и роковых решений, приведших к трагедии, и события по ликвидации последствий катастрофы, участниками которых они были. Так получилось, что на их судьбы пришлись две войны: внешняя в Афганистане, и внутренняя – по обузданию разбушевавшегося атома.
Ошибка, которая стоила очень дорого
Катастрофа на Чернобыльской АЭС произошла из-за неудавшихся испытаний, которые начали проводить на 4-м блоке. Суть их была в том, чтобы остановить ядерный реактор и определить, обеспечит ли блок электроэнергией на выбеге вращающегося турбогенератора. Однако с самого начала проверка провалилась. Мощность в реакторе стремительно росла, после активирования аварийной системы реактор не был заглушен, а продолжал разгоняться. В итоге произошел взрыв: огромная, весом 1000 тонн, «крышка» реактора была вздыблена парогазовой смесью, 170 из 190 тонн ядерного топлива выброшено в окружающую среду.
Первый удар на себя приняли пожарные: они не дали пожару распространиться на другие блоки станции и практически все погибли от смертельной дозы радиации. Потом 1500 вертолетов сбросили на открытый реактор, источающий смертоносную энергию, 54 тонны смеси из бора и песка. Правительство объявило операцию по ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС. Жителей Припяти эвакуировали, создали 30-километровую зону. В Чернобыль стали прибывать атомщики и химики, представители воинских частей и резервисты, которые работали в опасной зоне и за ее пределами. Для того, чтобы соорудить защитное сооружение над реактором, решено было провести дезактивацию крыши. И военнослужащие, молодые парни, сбрасывали с крыши обломки графита на энергоблоке, где уровень радиации достигал 1000 рентген/час.
Незримая опасность подстерегала на каждом шагу
Вадим Зуев служил борт-техником на МИ-8 в отряде гражданской обороны ВВС Московского военного округа. В Чернобыль отряд прибыл 5 мая – на двенадцатый день после случившегося! Базировались в Гончаровске, в 40 километрах от станции.
Вадим Зуев попал в самое пекло: реактор был еще развороченным, открытым, «парил» в небо. Бердчанин видел, как летчики на МИ-26 и МИ-8, загрузившись на складе специальной смесью, шли один за другим к очагу катастрофы, чтобы погасить радиационную опасность, извергающуюся из недр разрушенного энергоблока. У летчиков ГО была своя задача по перевозке грузов и людей.
– Летали в Борисполь, Конотоп – на заводы за запчастями. Но больше доставляли людей – из Москвы, Киева. Это были специалисты-атомщики, академики – в спецодежде, белых шапочках. Возможно, среди них были известные люди из науки, которые отвечали за ликвидацию последствий катастрофы. Дважды возили специалистов на радиационные замеры. Приближались к реактору километра на три, выбирали какую-то определенную область, и летали там. Ученые опускали ящики с пробирками за борт и брали пробы воздуха.
Борт-техник вспоминает, что когда отряд прибыл на место ликвидации, была такая изумительная погода! Украинская весна вообще бурная: кругом солнце, птички щебечут, зеленая трава. И на этом контрасте особо ощущалась серьезная опасность, которая незримо присутствовала рядом. Невидимый убийца мог нанести непоправимый урон здоровью любого: радиационное облако легло в округе пятнами, в одних местах было особенно повышенный уровень облучения, в других – меньше. В Гочаровске на стоянке вертолетов еще стояли – с открытыми дверцами, два борта, на которых летали к реактору в первые дни после катастрофы летчики из Троицкого полка. В тяжелейшем состоянии их увезли в госпиталь, а машины отогнали на могильник.
– Наш вертолет был обшит свинцом пятимиллиметровой толщины. А вот люди практически никак не были защищены. Дело в том, что на тот момент у страны не было опыта по ликвидации катастрофы на атомной станции. И, с одной стороны, все было четко организованно и продумано. Например, был строго ограниченным срок командировки: две недели, и нас заменили, не позволили больше подвергаться воздействию радиации. Работали мы интенсивно, и вылетали с самого рассвета: пока нет ветра, который разносил радиационную пыль. И после каждого полета мылись в душе. А, с другой, в процессе такого глобального ЧС, видимо, все не предусмотришь. Нам даже одежду ни разу не меняли: в чем прилетели, в том и улетели, и в ней продолжали ходить в Подмосковье. Лишь один наш коллега, когда мы отправились домой, выбросил свои ботинки прямо за борт, видимо были сменные. И техника: если в дальнейшем вертолеты, отработавшие на ликвидации в Чернобыле, оставляли на месте, то мы улетели домой на своих вертолетах и на них продолжали потом службу. Дома нас сразу отправили в госпиталь на обследование: как оказалось, я из экипажа больше всех хватанул радиации, потому что бегал по салону, открывал дверцы.
Рахим Инамов участвовал в ликвидации катастрофы на Чернобыльской АЭС в качестве командира вертолета МИ-8. Летчик в ноябре 1986 года вернулся из Афганистана, служил в вертолетном полку в Белой Церкви. И уже через месяц был в Гончаровске.
– На нашу долю выпали разные задания: вокруг 4-го блока завершали сооружение саркофага, и мы измеряли над укрытием уровень радиации. Привозили людей на энергоблок на строительные работы и увозили обратно. Приходилось видеть, как некоторым из них становилось плохо – строители теряли сознание, и их уводили. Кроме того, нам приходилось вывозить какие-то ящики, видимо, с радиоактивными осколками: нам приказывали не выходить из своих кабин, когда специальный персонал их грузил. И все же после таких полетов моему борттехнику стало плохо: начало тошнить, головокружение. Нас отправили в госпиталь: оказывается, мы получили уже серьезную дозу радиации. В итоге потом техника списали. Однажды мы заметили, что после полетов на одном вертолете, который выполнял задачи с другим экипажем над реактором, нам особенно худо: голова кружится, болит. Позвали главного химика полка: он произвел замеры и приказал срочно доставить борт на могильник, иначе он и дальше будет «убивать» летчиков. И мне пришлось один такой вертолет отгонять на этот могильник зараженной техники.
Бердчане-ликвидаторы не считают себя героями. «В Чернобыле каждый выполнял свою задачу. И кому-то досталось гораздо больше. Например, капитан Владимир Дремин: мы с ним вместе служили в Афганистане. И потом встретились на ликвидации в Украине. Он летал в другом районе, где выпало больше радиации. Сильно облучился. Бердчанина прямо из Александрии отправили в Ленинградский госпиталь. Умер летчик в 29 лет», – вспоминал Рахим Инамов.
– Но и мы в грязь лицом не ударили. Это была тяжелая, каждодневная и опасная работа, которую мы выполнили, как смогли. Наше поколение воспитывалось на примере наших отцов и дедов, которые победили фашизм. И когда над страной нависла новая угроза, мы обязаны были ее устранить. Со всей страны ехали люди спасать Чернобыль, потому что иначе все могли погибнуть. Это было не местечковое мышление, а ответственность за всю страну. В этом и заключается настоящий патриотизм, он был у нас в крови, – считает Вадим Зуев.
В память о павших, в надежде на будущее
Общественную организацию «Союз «Чернобыль» в Бердске создали в 1991 году. За это время 32 ликвидатора ушли в мир иной: 90 % из них умерли от последствий облучения. Несколько лет назад мы рассказывали о Геннадии Гришманове: специалист по ядерной физике, он в особой зоне осуществлял дозиметрический и радиационный контроль. После продолжительной болезни его не стало.
На сегодняшний день в «Союзе «Чернобыль» состоит 57 человек. В него входят непосредственные участники трагических событий и их вдовы; люди, служившие на подводных лодках и работавшие в особых подразделениях; дети ликвидаторов.
– Главная задача общественников: быть опорой, поддержкой людей, прошедших через тяжелые испытания. Например, недавно удалось помочь вдове ликвидатора. Женщина пожаловалась на то, что окна в ветеранском домен совсем дырявые, зимой холодно. Мы обратились в службу соцзащиты. В итоге женщине поставили пластиковый пакет. Или есть у нас в организации инвалид: зз-за болезни, развившейся в результате полученной радиации, самостоятельно ходить не может. Жена утром поднимает его с постели, дотащит на плече до кресла, и целый день он там сидит. Пять лет человек из дома не выходил. В итоге мы нашли коляску, привезли бердчанам, они сейчас очень довольны.
«АКЦЕНТ»:
А главным результатом работы Союза «Чернобыль», конечно, станет памятник, который будет построен в этом году. Памятный комплекс сохранит память о чернобыльцах, которые отдали свои жизни ради спасения планеты от техногенной катастрофы, стали жертвами радиационной болезни. «Мы хотим, чтобы бердчане знали: рядом с ним живут такие бесстрашные герои, а молодежь брала с них пример”.